— Нет, скорее идиот. Ли прав, говоря, что ты зря потратил четыре года на учебу в колледже.

Тут она поняла, что сказала лишнее. Но было уже поздно.

Я оставил культиватор и направился к ней.

— Кто? Кто тебе это сказал? Где ты видела Ли?

Она отпрянула:

— Это не твое собачье дело!

— Как сказать! — возразил я. — Ты, проклятая маленькая телка! Ли женат. И он пока жив. Но если он будет с тобой валандаться, и то, и другое перестанет быть правдой.

Она выглядела как загнанная старая енотиха. Прислонившись к высокому ясеню и выставив вперед, как оружие, бадейку, она готова была ударить меня, если я подойду.

— Кто сказал, что я его видела? Может быть, я получила от него письмо!

— Да, как же! Ли в жизни не написал ни одного письма!

— Почему ты лезешь в мои дела?

— Маленькая шлюшка! Я оборву тебе уши! Она посмотрела на меня с открытой неприязнью и быстро скрылась в кустах.

За эти месяцы у меня составилось впечатление о Джейке Хобарде как о человеке цельном и к тому же двужильном. Для него дни никогда не были слишком длинными. Он вкалывал с рассвета до заката за парой резвых мулов. А потом на всю ночь, один или два раза в неделю, отправлялся на охоту на лис. Он обычно шагал за культиватором широкими шагами, напевая и разговаривая с большим Лу и Ледифингер с любезной фамильярностью: “Эй, черт побери, Лу, ты, большой мулоголовый тупой ублюдок! Если ты еще раз собьешься, я с тебя живого шкуру сдеру! У меня нет времени так прохлаждаться. Среди хлопка полно сорняков, а ты тащишься, как та старая чушка в загоне”.

Был июнь. Пахота закончилась, и я гонял культиватор по двенадцатиакровой полосе поля в долине. Солнце хоть уже и клонилось к западу, но палило так же, как в полдень. Легкий ветерок сдувал пыль, которую мы поднимали. Среди деревьев жужжала саранча, налетая со стороны холмов.

Я остановился в конце полосы и повернулся. Джейк к этому времени уже заканчивал десятую или одиннадцатую полосу.

— Давай пойдем попьем, Джейк! — крикнул я.

Мы замотали ремни вокруг ручек культиваторов и направились к небольшому ручейку на краю поля. Здесь была тень, и мне сразу стало зябко в мокрой от пота одежде. Напившись из маленького водоема, мы легли на песок. Джейк вытер лицо кусочком пакли. Ею он протирал коричневого мула. Через какое-то время он вдруг улыбнулся:

— Дела идут неплохо. Боб. Хлопок будет здесь хорошо расти. И он будет прекрасным и чистым.

— Поле хорошо выглядит, правда? — поддержал его я. — Мне кажется, мы с тобой справились.

Мы немного полежали молча, получая удовольствие от отдыха и прохлады. Один или два раза мне показалось, что Джейк хочет заговорить. Но, похоже, он не знал, с чего начать.

— Послушай, Боб, — наконец произнес он.

— Что, Джейк?

— Я привык всегда заниматься только своими делами. Хочу сказать, хоть у меня и длинный нос, я не привык совать его в чужие дела.

— Это очень лестно характеризует тебя, Джейк. Но все же, в чем дело?

— Я подумал, что, может быть, мне следует тебе сказать это. Но, конечно, это не мое дело, и, если что, я сразу заткнусь. Речь идет о твоем брате. Его ведь зовут Ли, не так ли?

— Верно.

— Понимаешь, я слыхал, что, когда речь идет о девчонках, он просто конь. Но я не об этом. Я всегда считал, что человек должен получать все, что он может получить, и там, где ему это удается. Это его дело, если только… — Здесь он посмотрел на меня, и глаза его внезапно стали серьезными. — Если только он не брат твоего хорошего друга и дело не идет к тому, что его могут убить. Тогда об этом следует предупредить.

Закурив, я помедлил:

— Ладно, Джейк, рассказывай.

— Ну, ты знаешь, прошлой ночью я охотился с Сэмом и ребятами Раккер. Это было за землей Сэма. Около полуночи парни Раккер отправились домой, а Сэм и я пошли вон по той дороге. Я шел немного впереди Сэма, пока мы не подошли к тропинке, которая ведет от его дома к большой дороге. Это там, на песчаном холме, среди сосен. Ну так вот, когда я дошел до дороги, я увидел машину с выключенными фарами. Примерно в ста футах от себя. Вдруг собака Сэма взвизгнула, и человек в машине меня заметил. Луна-то светила слабо. Он тут же включил мотор и рванул как бешеный по дороге. Когда машина уже исчезла за поворотом, я увидел, что Сэм бежит следом за мной. Он не видел, чья это машина, но я разглядел достаточно ясно. Это был большой род-стер марки “бьюик”. Машина твоего брата. Я не ошибаюсь. Но Сэму я сказал, что не знаю, что это за машина. Он вроде успокоился, и мы об этом больше не говорили.

— Подожди, Джейк, — заволновался я, — а из машины, прежде чем она тронулась, кто-нибудь выскочил?

— Ну, — продолжал он тихо, — я скажу тебе, потому что знаю, что дальше это не пойдет. Я не люблю сплетничать о девчонках и не люблю причинять им неприятности. Я бы и теперь не сказал ничего. Но считаю, тебе следует знать. Перед тем как в машине нажали на стартер, оттуда выскочила девушка. Она юркнула в чащу деревьев, как дикая свинья, и скрылась по другую сторону дорожки. Она исчезла до того, как подбежал Сэм.

— И далеко это было от дома Сэма?

— Меньше чем в одной четверти мили. Это была старшая дочь Сэма. Точно. На расстоянии двух миль отсюда нет другого дома. А если бы это была какая-нибудь городская девчонка, она бы не стала выскакивать. Кроме того, здесь в округе нет ни одной девушки с такой фигурой. Боже мой, она так мчалась через дорогу, держа в руках свои штанишки, что я возбудился. Дома пришлось сразу же будить свою старуху.

— Как думаешь, Сэм вернулся домой не раньше, чем она, и не поймал ее?

— Нет. Уверен, что нет. Я нарочно медленно шел остаток дороги, будто устал. Она, конечно, добежала раньше его. На этот раз.

На последних двух словах он сделал многозначительный нажим. Я понял, что Джейк сказал все, что хотел, сочтя свой долг выполненным.

Я докурил сигарету и встал:

— Спасибо, Джейк.

Вечером после ужина я поехал в город. Ли не оказалось дома. Мэри сказала, что не видела его с обеда. Наконец я нашел его в задней комнате кафе Билли Гордона. Он и Пиви Хайнс играли в кости. Ли пил пиво, но не был пьян.

— О, ты ли это, старая деревенщина? — улыбнулся мне Ли. — Хочешь бутылочку пива? Только учти, это вредно для твоих почек!

— Эй, вся Америка! — приветствовал меня Пиви и насмешливо улыбнулся.

Он учился в средней школе в одно время с Ли и никогда мне особенно не нравился. Он всегда усмехался так, будто видел что-то, подглядывая в замочную скважину, маленький человечек с дерзким взглядом.

— Прости, Пиви, мне нужно поговорить с Ли пару минут. Ты не против?

— Конечно нет. Давай говори. — Он отбросил кости, сел за один из столиков и положил на него ноги.

— Но это личный вопрос.

— А это — общественное место. Или, может быть, оно принадлежит тебе?

— Вон отсюда, ты, маленький сукин сын! — Я двинулся в его сторону, и он быстро выскочил за дверь.

Ли посмотрел на меня:

— Тебя когда-нибудь убьют, если ты будешь так разговаривать с людьми. Я сел:

— Ладно, если это когда-нибудь произойдет, то убьет меня не Пиви Хайнс. А если вообще говорить о том, что кого-то убьют, то, может быть, ты догадываешься, зачем я здесь?

— Не имею понятия. Неужели ты приехал, чтобы я мог вдохновиться твоим прекрасным лицом? Когда я играю с людьми в кости, мне не нравится, что их выгоняют. И как раз в тот момент, когда мне должны четыре доллара.

— Сэм Харли чуть не поймал тебя с Анджелиной прошлой ночью. Это говорит тебе о чем-нибудь?

— Нет, ни о чем, кроме того, что ты дурак. Я не видел эту вертушку с тех пор, как мы охотились с тобой в октябре.

— Не ври.

— Но это так.

— Ли, — настаивал я, — пошевели мозгами. Держись оттуда подальше. Неужели ты не понимаешь, что теперь он станет охотиться за тобой? Что, по-твоему, он сделает, если пой мает тебя? Напишет письмо своему конгрессмену?

— Послушай, Боб. Я не знаю, о чем ты говоришь. А если это то, о чем я думаю, то ты полностью обделался. И кроме того, почему ты не занимаешься своими делами?